Fiddlers green

Хотя шанти – это, безусловно, самые настоящие морские песни, в большинстве из них поётся всё-таки о земле. Промёрзший, постоянно недоедающий, одинокий моряк моря и так имел достаточно, поэтому пел чаще всего о том, о чём больше тосковал – об удовольствиях, развлечениях и приключениях земной, а в особенности портовой жизни.

Человек моря с позапрошлого века, не будучи привязанным к одной какой-нибудь линии, бывал везде и весь свет трактовал как свой собственный двор. В каждом порту чувствовал себя как дома, прежде всего потому, что в те годы портовые районы («Sailor towns») везде выглядели подобно.

Вопреки распространённому мнению, давний моряк относительно много времени пребывал на земле и этот фрагмент его биографии является необычайно интересным, красочным и вместе с тем часто драматичным. Почему драматичным? Как ни странно, моряка в море подстерегало гораздо меньше опасностей, чем на суше. Та жизнь, о которой он больше всего тосковал, несла чаще всего разочарование, болезни, падение нравов и даже смерть.

Портовый Рай… Fiddler’s Green – так в шутку окрестили моряки портовый район в каждом большом порту мира.

Эти районы в действительности были очень похожи друг на друга, по крайней мере, если говорить о пабах, пошленьких театриках, кабаках и публичных домах. Различными были только названия улиц – Аллеи, Набережные и Причалы пересекали порты Европы, улицы Фронтовые и Морские были в портах Северной Америки, Embarcadero, Malecons, Bocas и Muelles — в Южной Америке, Hotoba и Bund, Sambashis и Praya – на Дальнем Востоке – именно там моряк находил жильё, там гулял, падал под стол, там искал любви в объятиях Judies в Ливерпуле, «уличниц» в Stepney (район старого Лондона), sneiderdeerns* в Гамбурге, putas в Valparaiso, sew-sew и washee-washee girls** в Шанхае и Гонконге, Margots в Nantes и Bordeaux, doudou и Jamette в Нью-Орлеане и Mollies в портах Северной Америки.

Простодушный и не всегда подозревающий об опасностях, ждущих его на земле, моряк, сойдя на берег, попадал в лапы портового отребья, становился жертвой «портовых акул, крыс и червей», без жалости пожирающих людей моря и руководимых владельцами ночлежек, барменами, вербовщиками и сутенёрами.

Свидетельствуют об этом и старые сертификаты экваториального крещения, хранящиеся на дне матросских рундуков. В них Нептун, принимая в своё королевство нового

подданного, приказывает, чтобы Сирены, Нереиды и Тритоны охраняли его во времена вечные. «Посему, братья и сёстры нашего рода, приказываю вам хранить его во всех его путешествиях от штормов, ураганов, вулканов, смерчей, а также акул береговых и морских…»

И на самом деле, «Сэйлор Джон» нуждался в опеке и охране от «акул береговых», тем более, что постоянно вынужден был возвращаться в те же места. Во-первых, несмотря на приобретённый горький опыт, матрос не имел выбора, а во-вторых, такие были условия жизни и работы на море. Более опытные моряки, перед тем, как сойти на берег, лишь часть своей зарплаты рассовывали по разным карманам, а часть денег вкладывали в специально для этого выдолбленные каблуки, а во времена золотых суверенов – пришивали монеты вместо пуговиц на одежду, чтобы хоть как-то сохранить часть заработка.

Как выглядел типичный портовый район во времена «винджаммеров»? «Sailor Town» расположен был обычно вблизи доков. Пишу «был», так, как районы эти исчезли вместе с эпохой великих парусников где-то после 1-й мировой войны. Обычно в таком районе была одна главная артерия, своеобразная пассаж-аллея с лабиринтом переулков и улочек, отходящих в стороны. Иногда это были улицы, не соединяющиеся друг с другом, иногда – улицы, находящиеся очень далеко от порта, всегда, однако характеризующиеся бурливой жизнью, моральные нормы которой в значительной степени отличались от общепринятых в то время. Интересно, что много из тех районов сегодня превращены в достопримечательности для туристов, например Barbary Coast в Сан-Франциско, Доки Нью-Орлеана или знаменитый Sankt Pauli в Гамбурге.

Что мог увидеть случайный гость в таком районе? Прежде всего, склады, торговые дома и магазины – большие, угрюмые дома или низкие, сырые амбары, тянущиеся по обеим сторонам улиц. Некоторые из многоэтажных домов имели наверху – как в Амстердаме – стрелы или крепкие балки, с которых свисали огромные блоки и крюки. Тюки хлопка, ящики, бочки, выгружаемые с подвод, рикш, голов носильщиков и подвешенные на манильских талях, небезопасно раскачивались над заполненной людьми улицей. Так выглядело с фронтальной стороны. Со стороны тыльной, дома непосредственно примыкали к причалу или к набережной, где корабли освобождались от груза и брали новый. Это место можно было найти по запаху: среди разнообразных запахов и ароматов ноздри дразнили запахи кожи, кости, табака, рома и пижмы, селитры и гуано, оливкового масла и смолы…

По улицам текли живописные толпы моряков со всех стран мира. Качающимся шагом прогуливались высокие смуглые Янки в бело-голубых клетчатых рубашках, скандальные ирландцы – «крысы с пакетов», загорелые до черна грузчики хлопка; скорые на драки и поножовщины смуглые сыновья Латинской Америки презрительно проходили мимо негров с Караибов и Западной Африки, мелкими шажками пробегали Китайцы, потрясая своими смолёными косичками. Вблизи прилавков и лотков, под домами отирались нищие и портовая голота. Ободранные дети, грязные, в лохмотьях выпрашивали у прохожих пару монет на хлеб. В толпе слышны крики разносчиков газет, плывут тюки на головах носильщиков, конные повозки, чистильщик обуви полирует ботфорт офицеру с английского корабля.…

Здесь же можно было легко найти втиснутые между домами, знаменитые матросские таверны. Каждая имела свой знак, свой герб: скрещенные гарпуны, якоря, кабестаны, морские чудовища, золотые короны, корабли, головы негров и мавров, фигуристых сирен. Матросские пабы, разливайки, бары, шинки, пивные, винные погребки, кафешки и трактиры во всём мире имели похожие вывески и названия, всегда связанные с морем и парусниками, некоторые были довольно остроумны: «Первая и последняя» (таверна, сразу за воротами порта), «Якорный ящик», «Бортовые огни», «Под маяком», «Под подзорной трубой», «Под китом», «Дыра в стене».

Эти «святыни Бахуса» были разнообразны – от заплёванных, смердящих притонов с длинными лавками и столами, освещёнными туманным блеском корабельных фонарей, до порядочных заведений, оборудованных в подвалах с побеленными стенами или даже просторных салонов, в которых блестело искусственное золото, зеркала, канделябры, а стены и мебель тонули в плюшевой обивке. Некоторые имели украшенные галерейки под потолком, где играл дамский оркестр – «тихие кобзы» или «флейтистки» — как говорили тогда моряки. Много таверн припоминало малые музеи. В таверне «Charlie Brown», которая работает до сих пор в Лондоне (напротив доков West India), тогдашний владелец показывал кости и зубы акул, чучела рыб, модели парусников, корабли в бутылках, галеоны и всякие курьёзы, привозимые моряками со всего света. В «Cobweb Palace» — Дворце под паутиной – в Сан-Франциско можно было увидеть оружие, военные маски и тамтамы племён из Африки и Южных морей, посреди развешенных искусственных паутин кувыркались обезьяны, а при баре болтали попугаи.…

Портовый Рай… Fiddler’s Green. Моряк, после смерти не мечтал попасть в Рай небесный, не мечтал об арфах и нимбе святого. В представлении моряка, Раем являлся некий мистический Fiddler’s Green, куда причаливают навсегда души моряков, если им удаётся избежать Ада. Как мало нужно моряку для успокоения души в матросском Раю! Лишь бы была хорошая без штормов погода, чтобы можно было лежать, где нибудь далеко-далеко от ледяных берегов Гренландии ничего не делая, наслаждаясь бризом и спокойным морем, слушая песню ветра в такелаже и… (здесь не могу не улыбнуться), чтобы шкипер делал чай для команды. В одной же из многочисленных версий этой шанти поётся о том, что в Fiddler’s Green ром в бутылочках растёт на деревьях, а пиво и девушки – бесплатны. Таким был в мечтах моряков их Портовый Рай. Их вожделённый Fiddler’s Green…

Источник — http://www.sailing.sold.pl/shanties/info_7.html